12
Окт
chechenpress.org 1 апреля 2011
О повальной депортации вайнахов с территории ЕС не говорит сегодня разве что только немой. Начиная с ноября-декабря прошлого года практически еженедельно приходят тревожные новости из Норвегии, Польши, Германии и других европейских стран о депортированных или готовящихся к депортации беженцах. Многие видят в этом договорённость с Кремлём и предательство. Я же попытаюсь разобраться, что происходит на самом деле.
фото Gazeta Wyborcza
Возьмём для примера Польшу, ибо с ситуацией беженцев на «восточном блок-посте ЕС» знакома не по наслышке. Для многих беженцев с Северного Кавказа Польша уже давно стала воротами в Европу, через которые еженедельно проходят десятки и сотни беженцев в надежде устроить свою жизнь где-то в «цивилизованном мире». Уже с 1995 года в Польше стали появляться первые переселенцы из ЧРИ, хотя вплоть до 2003 года (а именно 13 июня, когда был наконец-то принят Закон о придании иностранцам охраны на территории Республики Польши – прим. автора) было не совсем понятно, кто конкретно должен регулировать вопрос с беженцами в Польше.
Тем не менее, после начала «первой» войны в Чечне эти самые пионеры были приняты польской стороной более чем радушно. Во-первых, их было немного, так как в Польшу, не связанную ещё обязанностями международных договоров, было очень сложно попасть; во-вторых, стремясь этими самыми обязанностями себя связать, постсоветская Польша принимала всех и каждого; ну а в-третьих, поляки и сами неоднократно пострадали от всемогущего Кремля, а потому прекрасно представляли себе ситуацию на оккупированной территории.
Видимо, именно таким образом в Речи Посполитой оказался небезызвестный Рамзан Ампукаев. Это человек, который пользовался бесконечным доверием со стороны польских чиновников, как представитель Правительства ЧРИ, беженец из объятой войной Республики и доверенное лицо Аслана Масхадова. О том, что это самое «доверенное лицо» может вскоре оказаться в новостных сводках рядом с Рамзаном Кадыровым, мало кто задумывался. И доверие к Ампукаеву было настолько велико, что он получил даже звание официального представителя ЧРИ в Польше, расположение самого Президента и офис в центре Кракова с видом на городскую Ратушу. Безусловно, на тот момент подобный Центр был необходим, как и необходима была информация, что же на самом деле происходит в оккупированной Чечне, а потому нельзя не оценить по заслугам деятельность Рамзаеа Ампукаева. Вот только подробности о деятельности, проводимой уважаемым господином Представителем, до сих пор остаются загадкой, ибо даже старожилы правозащитной и гражданской деятельности затрудняются дать однозначный ответ на этот вопрос.
К слову Ассоциация Кавказских Журналистов попыталась провести свое собственное расследование этого дела, но закончилось оно только тем, что табличка с арки дома по улице Rynek Glwny 29, гласящая Czeczenski Centrum Informacyjny (Чеченский Информационный Центр) в один прекрасный день просто-напросто исчезла. А вместе с ней исчезла и надежда узнать, какую же именно информацию и кому предоставлял этот самый чеченский Представитель.
Но жизнь не стоит на месте, и в один прекрасный момент Ампукаев стал просто неприятной, но всё же историей. Хотя и доверие к подобным «представительствам» и «Представителям» у поляков поубавилось. Скорее всего, именно поэтому Польша едва ли не единственная страна в Европе, где Управление по делам иностранцев мало прислушивается к подтверждениям, свидетельствам, да и вообще мнению правозащитников, занимающихся «чеченским вопросом».
Доверие доверием, а закрыть границу для беженцев с Кавказа означало бы нарушить ряд международных договоров, а потому поток эмигрантов не уменьшался и… практически не контролировался. Сколько беженцев прошло через Польшу вплоть до сегодняшнего дня не представляется возможным подсчитать. Кем были эти люди, и с какой целью они приезжали в Польшу тоже до сих пор не ясно. А между тем, среди прибывших были и те, кто приезжал «на работу»: слушать, записывать, передавать и предавать. И то, что через несколько месяцев, после подачи заявления на статус беженца в Польше, эти самые «беженцы» оказывались подобно Ампукаеву в окружении Рамзана Кадырова, мало кого волновало.
Польская сторона изо всех сил старалась и старается делать вид, что ничего не происходит. Ни даже когда пропадали без вести, не получившие разрешения на пребывание и вернувшиеся домой беженцы, ни после громкого убийства в Австрии, совершённое лицом, предположительно находящимся «в процессе» в Польше. Сегодня же дошло до абсолютного абсурда: один из беженцев – Мухаммад (более известный, как Тимур) Юсупов открыто признаётся в интервью журналисту газеты Выборчей (Wyborcza)в том, что он является представителем Рамзана Кадырова в Польше и призван помочь своим соотечественникам справиться с «польским кошмаром». А именно, помочь им вернуться на родину, предоставив на эти цели даже целый автобус. Причём, по его словам, желающих вернуться уже более 40 человек, а это значит, что одни автобусом тут не ограничишься.
Возникает резонный вопрос, как беженцы, которые скрываются от «преследований кадыровского режима» (а именно это, как показывает практика, чаще всего и рассказывается в Польше) могут спокойно общаться с представителем этого самого режима, более того, возвращаться домой с его помощью? Да и вообще, с какой целью они проделывали столь неблизкий путь и терпели все «кошмары польских издевательств над беженцами»? Уж не для того ли, чтобы телеканал ЧГТРК разразился серией репортажей о том, как Рамзан Кадыров помогает (например, спутниковыми тарелками с тем же ЧГРТК) беженцам (от него же), как он заботится о каждом из своих соотечественников и какой он на самом деле къонах и отец своего народа.
Сказать по правде, личность самого Юсупова, а также его цели и мотивация не могли оставить меня равнодушной. И я отправилась-таки на интервью с этим человеком. Меня крайне интересовал вопрос, как может так резко, практически в один момент поменяться мировоззрение человека на 180 градусов. Ибо, как признаётся сам Мухаммад, некоторое время назад он достаточно близко «дружил с ичкерийцами»:
- Помогал… Ну, в каком плане? Не идёт речь о финансах. Приезды их организовывал, сборы. Охрану там собрать, отвезти, привезти и так далее.
- То есть, можно сказать, что до этого ммм… скажем, переломного момента, если Ахмед Закаев появлялся в Польше…
- То я его встречал, я провожал, я возил (смеётся). Его и Ферзаули.
А через некоторое время, приблизительно около трёх лет назад к нему, Тимуру, приехали люди Кадырова. Приехали «в гости».
- Из Москвы приехали в гости…
- А почему обратились именно к тебе?
- Кто-то им подсказал, видимо. Я не спрашивал о деталях. Они просто пришли и спросили меня, хотел бы я помогать чеченцам, у которых возникают проблемы. И мог бы я здесь быть координатором этой помощи, выбирая тех, кто остро нуждается. В том же разговоре предложили установить спутниковые антенны по лагерям… Кто хочет, тому поставить, кто не хочет – откажется. Это был месяц Рамазан, мы разговаривали до самого утра. Ну и за эту ночь из всего того, что мне было сказано, я не увидел ничего плохого в их намерениях, которые были озвучены. Я не знаю, что у них в душе – ведь я никому не могу заглянуть в душу. Вот мы сейчас с тобой разговариваем, ты говоришь, у тебя нет врагов. Я же не знаю, что у тебя в душе, какие у тебя намерения. Так и тут. Из той встречи, которая состоялась, я не увидел ничего негативного: мне не предлагали узнавать, где находятся боевики, мне не предлагали, я даже не знаю, что-то там ещё, что могло бы мне не понравиться.
- А ты не задумывался над тем, что об этой встрече станет известно твоим тогдашним союзникам, т.е. представителям Ичкерии. Что для них подобная встреча будет, мягко скажем, странной?
- Думал. И надеялся, что мне удастся объяснить, что в том, что я делаю, нет ничего плохого. И если, скажем, ичкериец не может помочь тому, кто здесь нуждается, то для меня нет разницы к кому обращаться. Если например, еврей, американец или, допустим, африканец, предложит помощь для чеченца, который нуждается, я буду с ним. Потому что они хотят добра, хотят помочь. Ведь если ни я, ни ичкерийцы этого не можем сделать, то отказываться от предложения было бы тоже не правильно, так?
- Ну, а ты не думал над тем, что кто-то может использовать твои благие намерения в своих корыстных целях, выуживая информацию, например?
- Знаешь, я очень много общался с бывшим руководством. И очень многое мне не нравилось. Очень многое. Прежде всего наговоры друг на друга… Я знаю всю эту «Ичкерию» изнутри, я всё там знаю, и я не вижу, чтобы кто-то стремился к согласию. Потому что каждый считает себя правым, и призывает прислушиваться к себе. Почему? Разве могут они своими спорами и разногласиями показать миру Ичкерию? Никогда в жизни. И вот здесь для них единственное лекарство – отправить их в Чечню к Кадырову. Вот тогда бы они начали прислушиваться друг к другу. Их бы заставили.
- То есть диктатура – единственный выход, своеобразная панацея?
- Да. Иначе они не могут. Это принцип семьи. Вот есть у меня дети, скажем. Один что-то натворил, второй тоже. Надо же их как-то наказать? Отшлёпать, я думаю (смех). Надо воспитывать.
- Ну, одно дело отшлёпать, а другое пустить пулю в затылок.
- (молчание) Нууу, ребёнку же своему не пустишь…
- Ребёнку нет, а, скажем, представителю Ичерии – с радостью даже.
- Знаешь, так много говорят, какие же эти кадыровцы злые… Это всё ерунда.
- То есть, ты считаешь, что для достижения цели, все средства хороши?
- (молчание) Если вопрос касается целого народа, то да. Вот у меня есть один вопрос к Закаеву: допустим, пришли вы к договорённости. Россия оставила Чеченскую республику – вот она ваша Ичкерия, живите, собирайте свои Правительства. И все эмигранты из Европы вернулись туда. Кадырова вообще нет, увезли его, ну забрали в Кремль. И приехал Закаев. Так ведь там внизу будет сидеть Докка, который скажет: «давай проваливай. Это мы тут жизни свои отдавали!» И его, естественно, замочат, как говорил кто-то. Слова даже не дадут сказать, ибо у Закаева нет силы, сила есть у Докки. Поэтому я предлагаю Закаеву ехать домой и доказывать свои добрые намерения делами. Дома вести свою политику, а не далеко в Англии.
- То есть, ты наивно полагаешь, что если Закаев вернётся в Чечню, ему пожмут руку и скажут: «Живи, дорогой! Проводи свою политику! Твори добро»?
- Не скажут, конечно, если он будет кричать, что мне нужна Ичкерия.
- Хорошо, допустим. Вот скажи, когда ты ехал на Конгресс в Грозный, ты понимал, что тем самым легитимизируешь власть Кадырова? Несмотря на то, что есть люди, которые скрываются от его режима.
- Их очень маленький процент этих людей.
- Да пусть это будет хоть один человек из тысячи, но ты тем самым ставишь его под угрозу. А ведь это тоже твой соотечественник, только он прячется.
- Ну и пусть прячется. Его же никто не выдаёт. Никто его не тянет домой. С моей стороны, эта поездка означала шаг к единению народа. К тому, чтобы народ наконец объединился. Тем более, что всё-таки я очень доволен тем, что дома происходит. В том плане, что люди могут находиться у себя дома, на своей земле. В своих домах. Жить спокойно. Потому что никому там ничего не делают, ни угрожают, ни убивают.
- То есть, всё это ложь? Пропаганда?
- Преследуют людей непосредственно подозреваемых в пособничестве террористам и бандитам. Только их. И всё, что пишет так называемая независимая пресса – всё это ерунда.
- То есть «Новая газета» врёт, «Эхо Москвы» врёт? И ты за это можешь ручаться головой, да?
- Да! Всё, что они пишут, что там ловят кого-то, преследуют. Я там был. В то время, когда ещё с Закаевым сотрудничал, Аллу Дудаеву у себя встречал. И мне ничего не сделали. Так какие преследования?
- Ну, тогда мне это кажется просто нелогичным. Если дома всё так хорошо, всё так спокойно, и все счастливы, то почему ты здесь?
- Видишь ли, я привык путешествовать. Быть где-то… 18 лет я не жил в России, я отвык от неё, понимаешь? Когда состарюсь, то там тогда буду сидеть уже, умру дома.
- Как бы тебе сказать? Для тебя путешествия, да? А вот при каждом Управлении по делам иностранцев есть Комиссия по сбору информации о стране происхождения. Которая, принимая во внимание твоё интервью, твою и иных, подобных тебе людей, поездку домой, выдаёт решение о том, что в стране происхождения, то есть в нашем случае в Чечне, безопасно.
- Ну, правильно, так и есть. А кто может доказать обратное? Там ни у кого нет проблем с властями, ты пойми! У законопослушных людей нет никаких проблем. А журналисты? Ну вот ты же сама знаешь, какие вы люди, – всё готовы с ног на голову поставить. Зачем вы туда ездите? Что снимать? Ну, задержали кого-то, подумаешь. Меня тут тоже вот среди белого дня в Варшаве задержали…
- И «Стечкина» на тебя наставляли?
- (молчание) Нет, «Стечкина» не было. Видимо они не так вооружены. У нас же военные действия…
- Какие военные действия, если «Контртеррористическая операция» закончена ещё в 2009 году?
- Ну, а кто теракты организовал?
- А ты знаешь, кто их организовал? Я, вот, не знаю.
- Я знаю, кто на себя взял…
- Ну, организовать и взять на себя – разные вещи, не так ли?
- Ну, вот видишь, мы много чего не знаем, а говорим и пишем факты, взятые из ниоткуда. Преследования, убийства… Это домыслы, пойми. В поисках сенсации. Все вы журналисты так поступаете. Я вас знаю. Тут ты борец за справедливость, а предложили бы в Беларуси место в Администрации Президента, уехала бы и не задумалась.
- Не суди всех по себе.
- (смех) Я тебя уверяю. Я знаю людей, я знаю жизнь. Люди заинтересованы в деньгах, во власти… Здесь беженцы живут в нищете. Поэтому мы стремимся им помочь.
- Зачем тогда они едут в Польшу? Чтобы жить в нищете?
- Безработица, тотальная безработица.
- Так, а почему лидер народа с этим не борется?
- Так это же не так легко, ни за один день всё делается.
- То есть коррупцию победить не может, безработицу тоже. С «бандитами» в лесу справиться и подавно. Где же это лидерство? В чём?
- Прежде всего каждый человек сам в себе должен быть чистоплотным. Ну, вот например, начальница чеченской почты выдаёт пенсию вдове с детьми, которые потеряли кормильца. И вместо 17 тысяч рублей отдаёт только 10, а 7 оставляет себе.
- Так почему её не накажут?
- Ну, я позвонил, тумана нагнал, что могут быть большие проблемы, чтобы она перестала наглеть и оставлял себе не 7, а хотя бы 2-3 тысячи. Она вообще не имеет право брать, но хоть чтобы не наглела. И вот если в следующем месяце она не отдаст всю сумму…
- Её найдут расстрелянную в машине и объявят пособницей боевикам?
- Мне всё равно, где её найдут. По крайней мере, она там работать не должна. У меня там есть свои люди, я постараюсь донести эту ситуацию. И справедливость, уверяю тебя, восторжествует.
- Значит всё же, в Чечне всё хорошо и спокойно – ты так утверждаешь?
- Не так страшен чёрт, как его малюют.
- Но всё-таки страшен, хоть и «не так».
- (молчание) Профессиональная хватка у тебя есть. Дала аьтто бойла в твоей работе. У тебя слишком много дезинформации. Если мне покажут неопровержимые факты так называемых «преступлений режима», клянусь Аллахом, я поверю и отойду от работы. И заявлю об этом. А пока меня никто не переубедит, что в Чечне можно и нужно жить, нужно туда возвращаться и так далее. Главное сотрудничать для единения. Например, появилась у тебя какая-то информация, ты должна мне дать знать, чтобы я по своим каким-то каналам пробил, действительно ли это соответствует истине. Можем ли мы это исправить или нет.
- Знаешь, я никому и ничего не должна.
- Но ведь ты сама утверждаешь, что ты – за справедливость. Значит, ты должна эту справедливость искать.
- Я и ищу. Только, видимо, понятия «справедливость» у нас с тобой отличаются. Удачи.
Самое потрясающее во всём этом, что буквально через неделю после нашей встречи Мухаммад (Тимур) Юсупов отправился в Грозный, где на данный момент и пребывает. Цель его поездки, как впрочем и результат, мне, конечно же, неизвестны.
Подобные Юсупову люди в Европе уже далеко не новость. Я имею ввиду тех, кто, получая статус беженца или иной вид охраны, спокойно и абсолютно этого не скрывая отправляются в страну происхождения, то есть в Чеченскую республику. Дело в том, что беженцам с Северного Кавказа это сделать очень просто, ибо между Беларусью и Россией границы нет, а потому перемещаться они могут незамеченными (с юридической точки зрения). Но вот отдают ли эти путешественники себе отчёт в том, что вот такие поездки противоречат Закону о предоставлении иностранцам охраны на территории Республики Польша, принятому 13 июня 2003 года. Закон, который среди прочего гласит, что иностранец будет лишён охраны (статуса) на территории Республика Польша, если «добровольно вновь обосновался в стране, которую он покинул или вне пределов которой он был, из-за страха преследований» (ст.21, ч.4 Закона), а также если «после получения документов перестала существовать угроза пребывания его в стране происхождения» (ст. 22, ч.2 Закона). То есть, пребывание иностранца на территории страны происхождения (в нашем случае Чечня), является основанием для Управления по делам иностранцев решить, что угроза для беженца перестала существовать.
В свою очередь Комиссия по сбору информации о стране происхождения на основании подобных выездов и переездов может придти к выводу, что действительно не «так страшен чёрт, как его малюют». Соответственно, решения Комиссии влияют в будущем на решение о выдаче (или не выдаче) документов, подтверждающих охрану в Польской Республике (да, впрочем, и в других государствах). Статистика это лишний раз подтверждает:
В последние 4 года число лиц, получивших статус беженца на территории Польши, значительно уменьшилось. В 2007 году эта цифра составила 104 человека, что было ниже примерно на 72% по сравнению с 2006. В 2008 году – 129 человек (выше на 60% по сравнению с 2007 годом), а в 2009 – 102 (ниже на 30% в сравнении с 2008 годом).
Показатели получения беженцами иного вида гуманитарной охраны (толерантное пребывание или дополнительная охрана) в 2009 году также значительно снизились. В 2007 году было отказано предоставить статус беженца, но выдано разрешение на толерантное 2 824 чеченцам – на 39,94% больше, чем в 2006 году. В 2008 отказано в предоставлении статуса беженца или отказано предоставить дополнительную охрану, и обеспечено в то же время разрешение на толерантное пребывание 1 486 чеченцам, что на 47% меньше, чем в 2007. В 2009 году отказано в предоставлении статуса беженца и предоставления дополнительной защиты, и в то же время выдано разрешение на толерантное пребывание 46 чеченцам – около 96% меньше, чем в 2008 году.
Безусловно, бывают ситуации форс-мажорные, при которых поездка домой является абсолютной необходимостью, как например, похороны близких людей. В таком случае, по словам пресс-секретаря Управления по Делам Иностранцев Евы Пехоты, эмиграционные органы всегда идут на уступки:
- Мы всегда готовы понять беженца, которому нужно срочно выехать домой в связи с похоронами близких людей, ещё по каким-то неотлагательным причинам. А потому на 2-3 дневную поездку мы всегда готовы закрыть глаза. Только нужно нам об этом сообщать, либо опекуну, который занимается делом интеграции иностранца.
Другое дело, когда иностранец пребывает в стране происхождения месяц, два, полгода, а потом возвращается, потому что заканчивается срок действия карты и нужно её поменять. Тогда предпринимаются соответствующие меры. Я могу Вас уверить, что информация о пересечении границы беженцами, у нас есть всегда от пограничных служб, с которыми мы непосредственно сотрудничаем. Потому что всегда возникают вопросы, если человек на интервью говорит, как его преследуют, хотят убить и он в розыске, а потом уезжает и, скажем, год живёт в Республике Чечня, потому что «строил дом». Появляются основания полагать, что опасность не настолько велика, как об этом рассказывает иностранец.
То есть получается, что по незнанию или же просто игнорируя Закон, иностранцы своими собственными действиями ухудшают своё же собственное положение. Поездками домой, постоянными контактами юсуповыми и ему подобными, многочисленными интервью для ЧГРТК подтверждают, что опасность миновала, что домой нужно возвращаться и только домой. А виноваты во всём конечно европейские власти, потому что «зарабатывают на беженцах», потому что «с Кремлём договорились», потому что «садисты они похуже федералов».
А не проще ли действительно один раз сесть и прочесть Закон? Не проще ли начать с себя, со своей семьи и подумать, может что-то не так в моих действиях, может что-то я делаю не так? Лишний раз поинтересоваться у правозащитников, юристов и волонтёров, как поступить в той или иной ситуации – благо недостатка в них в Европе нет. Ведь бесплатный сыр может быть только в мышеловке и, как показывает практика, иногда в Хоси-Юрте.
